))) чмок в губки...))) Ну что еще сказать и что написать?

15.04.2005 13:21Это тебе ответ! Все временно вышли в сад... подышать свежим воздухом, надышатся и вернутся )))Это приключение типа )))А то однообразие убивает все великие чувства и порывы!

Школьник , ты супер! Конечно все нормализуется! Я уже соскучилась по твоей макушке :))))Вот скажи, Друг! Как быть?

Фигня... типа все нормализуется...

всех разогнали нах.. и сами разбежались))

а чей то у вас комната все время пустует? переругались? или всех поситителей отвадили? а может переехали? так как?

С сексом по жизни...


5 лет. Детский сад.

Зелень ранней весны.
Пообедал и спать.
Обоссался в штаны -
Мама будет ругать.

12 лет. Школа.

Зелень ранней весны.
Под подушкой – «Playboy».
Все о женщинах сны,
Секс активный… с рукой.

15 лет. Дача.

Зелень ранней весны.
Торопливый минет,
Первый секс у сосны,
И любовь «на сто лет».

20 лет. Институт.

Зелень ранней весны.
Общежитие. Ночь.
Рюмки водкой полны,
Две соседки не прочь.

30 лет. Работа.

Зелень ранней весны.
Секретаршу на стол.
И под взглядом жены,
Совесть – легкий укол.

50 лет. Дом.

Зелень ранней весны.
Внуки требуют кекс.
Мысль о судьбах страны.
Да какой уж тут секс!?

70 лет. Снова дача.

Зелень ранней весны.
В огороде – бедлам.
Не идет даже в сны
Этот, как его там!!!??

www.ngirl.narod.ru

Графоманы!!!!!Лечиться надо!Кому интересно все это читать?

Дневник моего отца
L.Berlovska

Крошечные листочки, исписанные мелким почерком, посыпались из плотной, серого цвета, книжечки; гладкое пространство бурых от времени страничек заполняли узоры сине-блеклых чернил. Обнажился проклеенный, шершавый переплет, отделились слепленные вместе страницы, на краю которых все еще чуствовался засохший клей. Я держу в руках дневник моего отца. На полу, рядом с открытым старым чемоданчиком, валяются пачки старых писем, перевязанные веревочкой, разодранные конверты, записные книжки. Это наш семейный архив.
Я натолкнулась на него случайно, разбирая вещи в кладовке, среди множества картонных коробок, наполненных всяким барахлом: старой одеждой, моими детскими игрушками, негодной посудой. Твердый, обитый черным, выцветшим материалом, с алюминиевыми уголками и застежками, компактный чемоданчик покоился на самой верхней полке. Подставив старые санки, рискуя наткнуться на облезшие, с острыми концами лыжи, опершись на шаткую перекладину полки, я уцепившись за ручку, потянула чемодан на себя, и он, неожиданно легкий, свалился прямо на меня, обдав облаком пыли.
Господи, только не это. Я не любила свое семейное прошлое, и не хотела знать подробностей, запечатленных членами семьи. Уж слишком оно было болезненным, наполненным обидами и неудовлетворенными амбициями. Будни, заполненные ежедневными заботами о сыне, учительскими тревогами и общением с несколько близкими друзьями, позволяли особо его не вспоминать. Да и вспоминать было нечего - ссоры с родителями, вечно пьяный отец, уход из дома. Прости меня, Господи.
Взгляд скользит по страничке, строчки хоть и мелкие, но вполне читаемые. Отец был очень экономным. Собирал мелочь, потом обменивал на более крупные купюры и покупал себе алкоголь. Собирал всякие гвоздики, шурупчики, брелки и камушки. Он складывал их в коробочки, сортировал и хранил под кроватью. Как-то я нашла нож под подушкой. "Зачем?" спросила я, и он, пьяный, раскрасневшийся, шепнул доверительно: "А чтобы никто ночью не подкрался". Пьяный дурак, ведь он ни на кого никогда даже не замахивался.
Полный, с одутловатым лицом, двойной подбородок слился с шеей, очки в роговой оправе мостились на потном носу. Тяжело дыша, он распространял пивной дух вокруг себя. Как мать могла спать с таким? Мы никогда не обнимались. И никогда особо не разговаривали. Только спорили - как поставить мебель, что готовить (он любил готовить), открыть форточку или закрыть. Иногда кричали друг на друга - расходились в разные комнаты и орали оттуда разные обидные слова. Тяжело было жить с таким. Господи, ты знаешь почему.
Я откидываю дневник, закрываю лицо руками, читать не хочется. Дурацкая книжечка, что она могла открыть нового. Только разбередила старое, то, что так надежно было погребено под ворохом настоящего. Но иногда прошлое прорывалось в снах или неожиданных слезах. Как-то я решила состряпать пельмени, намесила тесто, приготовила фарш. Это было одно из наших семейных событий - мать месила тесто, мы с отцом сидели и лепили пельмени, накладывая красные шарики фарша на белые лепешечки теста. Мать за нами не поспевала, мы над ней подшучивали, она сердилась, но тем не менее листы заполнялись готовыми пельменями.
Я потом их подсчитывала, гордая от хорошей коллективной работы. Заморозив пельмени, мы потом доставали их и варили по мере надобности. Мои глаза наполнились слезами при воспоминании, и я стала вытирать их рукой, белой от муки. Слезы капали на тесто, я стояла над столом и пыталась вытереть их пыльным фартуком. Помоги мне, Господи.

Из дому я ушла рано - вышла замуж, родила ребенка. Мы жили в маленьком домике на другом конце города, и по воскресеньям я ходила на утреннюю мессу в костел. Он стоял на холме, в старинной части города, и подниматься к нему надо было по каменным, выбитым ступеням. После мессы я шла по чистым, тихим улицам. Радостно было глядеть на дома, детишек, играющих на улице, склонившиеся над крышами деревья. В доме родителей уже ждали свежеиспеченные пироги, это была другая воскресная традиция. С разной начинкой - капустой, картошкой, яйцом или сладкие - теплые, они лежали на глиняных или стеклянных тарелочках под чистыми полотенцами. Я шла сразу на кухню, наливала себе чай и усаживалась у окна. Хорошо-то как, Господи.
Даже в самой скверной семье есть свои традиции, свои маленькие обычаи, которые позволяют называть это маленькое сообщество людей семьей. Повторяющиеся житейские ритуалы ежедневной жизни крепят бушующее море страстей, находя каждому отдельному участнику свое место.

Я подбираю разбросанные листки, формирую в стопочку и складываю обратно в книжечку. Книжка крохотная, едва помещается на ладони. Записей не так много, самые обычные - что покупали, что смотрели, что произошло за день. Я разочарованно читаю строчки, неужели ничего нет про меня, его дочь, или хотя бы про жену, мою мать. Мы же семья. Должно же быть что-то про нас, двух самых близких людей, кто был рядом, кто уходил, но возвращался. Ничего - только цены на продукты и короткий комментарий про кино. Что-то не так.
Я сердито рву листки на половинки, потом на четверть, еще меньше. Пальцы уже не могут ухватить кусочки старой бумаги, они прилипли к подушечкам, приходится их отряхивать и формировать новую кучку. Я беру старый конверт и сметаю туда остатки дневника. Ну что же это такое, Господи, зачем ты мне это послал.
Мать беззвучно заплакала, когда доктор сказал, что надежды никакой нет. Кровь хлынула в мозг, когда он упал и стукнулся головой об лед. Было темно, когда отец закончил работу и вышел за ворота предприятия, пребывая в обычном, пьяно-возбужденном состоянии, - предвкушая, что скоро попадет домой. Госпиталь был переполнен, его положили где-то в коридоре, и когда мы его навестили, вдвоем с матерью, он, не обращая внимания на меня, прошептал ей капризно как ребенок, "Дорогая, я не хочу умирать". А ведь он и вправду любил жизнь. Больше в госпиталь я не приезжала, только тогда, когда позвонили и сказали, что он умер.

Алкогольные пары витали даже в морге. Мы ждали на холодной скамейке в комнате ожидания, когда вдруг выкатили тележку с опухшим телом, одетое как мой отец. Клетчатая рубашка, вязаный, на пуговицах жакет. Неужели это все. Надо было оформить бумаги, подтвердить прощальную церемонию в часовне при госпитале. Снег скрипел под ногами, когда я шла по парку и смотрела на черные деревья. Господи, прими его в свои объятия, дай ему свою благодать, пусть его и наши души успокоятся. Мы теперь равны.

Что же я наделала, зачем я уничтожила то немногое, что осталось после него? Я растерянно глядела на крупинки листочков из отцовского дневника. Какая же я все-таки бестолковая... Бесполезный хлам, как все остальное - все эти ненужные никому шурупчики, брелки от ключей, разбитые тарелки. Все, что хранилось в коробках под кроватью, я выгребла и пересмотрев каждый предмет, не найдя никакого практического приложения, вынесла на помойку. Одежду мы отдали нищим в церкви.
Мне с сыном пришлось перебраться в дом родителей, содержать два дома было накладно. Мать осталась практически без дохода, так что второй дом мы стали сдавать. Отец неплохо стал зарабатывать последние годы, успокоился, осел на одной работе, но не успел ничего накопить. Мне пришлось взять заботы о нашей маленькой семье на свои плечи - следить за финансами, платить по счетам, покупать продукты и готовить. Я стала взрослой.
Когда родители умирают, их дети перестают быть детьми, они занимают место старшего поколения. Они становятся ответственными за все последующие поколения, главными. Ближе к Господу.

Ребенком я стеснялась отца-алкоголика. Мне было неудобно приглашать друзей в свой дом, где пахло пивом, и везде валялись банки и бутылки. Но он умел строить маленькие замки в коробках из-под шахмат, куда помещал человечков из пластилина, и оборудовал им маленькие комнатки, заставляя игрушечной мебелью и зеркалами из фольги. Друг детства как-то с завистью сказал. "Ты можешь играть с ними день и ночь!" На что я ответила с пафосом, "Мне это неинтересно!" И он, никогда не видевший родного отца, ответил, "Зато у тебя есть отец!"
Отец. Был ли он большим, обиженным ребенком или я, его дочь, была слишком взрослой, чтобы его судить. Дай мне, Господи, мудрости разобраться. Записи на сердце, не на бумаге, помогают удержать память о близких, сохранить с ними связь. Господи, ты знаешь ответ. В моем сердце всегда жила любовь к отцу, только жаль, что мы с ним почти не разговаривали. А ведь как мне хотелось бы прижаться к его колючей щеке, погладить по редким волосам. Спросить: "Как дела, пап?" Открыть ему банку пива, наконец...
И я уверена, его пухлые щеки раздвинутся в улыбке, покажутся желтоватые зубы, а морщины спрячутся за очками, и он скажет: "Спасибо, дочка". А потом мы обсудим последнее кино и цены в ближайшем гастрономе. Мою несложившуюся семейную жизнь или там трудности на работе обсуждать не будем, Господь с ними, ведь я же дома. А что может быть лучше, чем вернуться к истокам.
Ты вся в меня, не пропадешь, скажет отец. И будет прав. Спасибо тебе, Господи.

Я встаю с колен, открываю окно. Свежий ветер немедленно подхватывает клочки бумаги из открытого конверта, и они разлетаются, кружась и цепляясь за шторки, за стекла. Некоторые остаются дольше под напором воздуха, только краешки трепещут, потом переворачиваются и, соскользив с гладкой поверхности, срываются с места. Еще немного покружившись, они окончательно уносятся вдаль, но два или три самых крошечных обрывочка, прилипнув, остаются на раме.

Апрель 2005.

К вечеру в пятницу ловлю себя на мысли....

Люблю я Работу, Зарплату люблю!
Все больше себя я на этом ловлю.
Люблю я и Босса; он - лучше других!
И Боссова Босса и всех остальных.
Люблю я мой Офис, его размещение
А к отпуску чувствую я отвращение.
Люблю мою мебель, сырую и серую,
Бумажки, в которых как в Бога я верую!
Люблю мое кресло в Ячейке без свету
И в мире предмета любимее нету!
Люблю я и равных мне по положению
Их хитрые взгляды, насмешки, глумления.
Мой славный Дисплей и Компьютер я лично
Украдкой целую, хоть им безразлично ...
И каждую тему опять и опять,
Я время от времени силюсь понять!!
Я счастлив быть здесь; и пока не ослаб
Любимой работы счастливейший раб.
Я нормы и сроки работ обожаю,
Люблю совещанья, хоть там засыпаю.
Люблю я Работу - скажу без затей;
И этих нарядных, всех в белом людей,
Пришедших сегодня меня навестить,
С желаньем куда-то меня поместить!!!

классная у Вас компания и сайт тоже, даже завидно)))))

Мурзя...последний ответ надо повесить в приветствии...
Перерыв между виртами-как минимум 30 минут,чтобы не болеть "падучим"...Типа...пособие для впервые зашедших и вопящих: "А где тут вирт?" или "А чего вы не трахаетесь?"

250 рублей за килограмм СОЛИ
Кристина Негелева


--------------------------------------------------------------------------------
Соль выгоднее продавать в качестве бульонных кубиках. Один кубик два рубля, в кубике 10 граммов, из которых 80% соли, то есть 8 граммов соли за 2 рубля. Составим простую пропорцию и получим продажную цену 1-го килограмма соли в бульонных кубиках 250 рублей. Обычная йодированная соль на прилавках продается по 4 рубля за килограмм. Разница видна невооруженным глазом. Несмотря на дополнительное оборудование, которое требуется для приготовления кубиков и прочие затраты, продавать килограмм соли по 250 рублей это НЕВЕРОЯТНО выгодно.
Существует огромный сегмент потребителей бульонных кубиков. Кто они? Какую идею вкладывают производители в рекламу, что хотят донести до своей аудитории, кого хотят привлечь? Для ответа на эти вопросы, не нужно знать глубоко маркетинг, нужно посмотреть рекламу на ТВ и подумать.
Женщина лет тридцати шести, бежит с работы. «Опять задержали!», - недовольно ворчит про себя. Забегает в магазинчик, бывший «Хлебный», протягивает вспотевшими руками сто рублей: «Мне пачку домашних пельменей и два куриных кубика».
Парень с девушкой идут к нему домой перекусить. Они студенты первого курса самого хорошего института. Поступили сами. Молодцы! Познакомились совсем недавно.
- Ты приготовишь?
- Я если честно плохо готовлю.
- Мы же не будем умирать с голоду?
- Давай пожарим картошку с мясом.
- Давай, а сколько времени это займет?
- Наверное, минут соток мясо будет готовиться, прежде его нужно разморозить минут 10-20, и картошка минут 15.
- Ого. Давай без мяса, я есть хочу.
- Ну, давай. Не вкусно ведь будет. У тебя есть кубики? Давай туда приправы и кубиков накрошим. Будет мясом пахнуть. Вкуснятина!
Основной портрет потребителя, конечно же, таков:

Женщина старше 30-35 лет, имеющая средний и ниже среднего достаток. Крашенные волосы. Часто волосы сожжены и коротко подстрижены. Одевается предпочтительно в темные тона, в строгие классические костюмы, свитера, кофточки, блузки однотонного цвета. Обеспокоена чем будет питаться их семья на ужин. Постоянно торопится. Как правило, не удовлетворена жизнью.

Среди таких женщин много одиноких матерей.

Молодежь. Чаще мужчины до 18-22 лет, не имеющие собственного источника получения денег.

Сколько тех, кто платит за килограмм соли 250 рублей?

Если сказать, что много, значит, ничего не сказать.
Россия принадлежит к тем странам, где люди по достатку распределяются по пирамиде. Небольшое число людей с очень большим заработком, большое со средним, и очень большое число жителей РФ с достатком ниже среднего.
В развитых странах, распределение по достатку выглядит яйцеобразно. Небольшое число жителей имеют очень большой достаток и очень маленький достаток. И значительная часть населения – средний достаток. Ученые рассматривают это распределение как оптимальное. И этому есть доказательства.
Тех, кто покупает соль по 250 рублей – много, очень много.
На работу не приносят обеды …
Нет времени готовить с мясом …
Самая лучшая приправа к пельменям и макаронам …

Люди, имеющие средний и ниже среднего достаток покупают соль по 250 рублей за килограмм.

Не абсурд ли?

Поговорим о бабах, котик?
Грязнов Михаил


--------------------------------------------------------------------------------
В то утро особенно не хотелось жить. Из небытия выплывали звуки и, складываясь во что-то неприятное, до мерзости противное начинали давить трамвайным грохотом, гулом лифта за стенкой и ненавистным тиканьем часов. Мозг разослал сигналы к удаленным конечностям, зашевелились кончики пальцев, потянулась рука, дрогнули мышцы икр, и их тут же свело судорогой. Из груди раздалось сипение, прорвавшееся сухим кашлем курильщика. Тело не желало вставать, ватные ноги не слушались но, давая дополнительный стимул, проснулся мочевой пузырь. Утренний туман в голове рассеивался, и беспросветная серость затмила перспективы сегодняшнего дня.

Я заткнул пасть будильнику и приподнял с подушки голову. Все как обычно - задернутые шторы, потный запах ночных кошмаров, звякающая на кухне посуда, шум воды из-под крана. И только коту было наплевать на рев будильника и скрежет трамваев. Ну почему это наглое животное спит, свернувшись на кресле вместо того, чтобы заниматься делом. Я его кормлю, пою, выгребаю за ним писсуар, а он только дрыхнет и справляет свои животные потребности. И чихать ему, что я где-то должен заработать денег, чтобы набить его ненасытную утробу, и в этом «где-то» провести очередной скучный день, вправляя мозги подчиненным.

Вот вчера приводили к нему даму. Нет, вы поняли, ему бабу домой привели!
Дородная крашенная в блондинку пожилая женщина приволокла свою кошку.
-Ее зовут Белокурая Бестия, - и хозяйка потупила глазки. Кошка на самом деле была блондинкой, в отличие от хозяйки не крашенная и бесстыдные голубые глаза выдавали в ней сексуальную маньячку.
-А попроще вашу кошку нельзя позвать?
Хозяйка застеснялась:
-Дома я зову ее Бесенок.
Мой кот подошел к блондинистому Бесенку и, приветливо махнув лапой, увлек под диван. Вскоре там загремело, раздался приглушенный вопль, и бабка сконфузилась.
Через некоторое время из-под дивана выполз Цезарь, лениво потянулся, окинул похотливым взглядом хозяйку и отправился досыпать на свою подстилку, блондинки его больше не интересовали. А мы с бабкой еще полчаса выковыривали прижавшуюся в углу кошку - она явно собиралась остаться и не давалась в руки.

Так вот я спрашиваю, за какие такие заслуги, этот наглец ведет паразитический образ жизни. «На его месте должен быть я», говорил герой известного фильма. Это меня должна вечерами вычесывать жена, кормить из рук кашкой и, в конце концов, приводить ко мне кошек. Что-то я не помню, чтоб она мне кого-нибудь приводила, кроме своей кошмарной подружки Ленки. Я что менее породистый?
Решено, я устраиваю себе отпуск от постылой человеческой жизни и становлюсь котом. Вот прямо сейчас! … Сейчас… Сейчас…

Заскрипела дверь и в комнату заглянула жена.
-Котик, ты слышал будильник?
Я открыл один глаз и негромко мяукнул. Жена подошла к кровати и стала гладить по руке:
-Вставай, на работу опоздаешь.
Я мурлыкнул, изогнулся, подставляя под ее руку спину, и задремал снова.


Через некоторое время затрещал мобильник и я ответил:
-Мрр?
-Это ты? – прорычал шеф, - что у тебя в трубке сипит? Мы тебя ждем, есть проблемы, - и в трубке зазвучали гудки отбоя.
Я перевернулся на спину и потянувшись снова мурлыкнул. Кот открыл желтый глаз, сладко потянулся и подошел ко мне. Я зашипел, а кот припав на задние ноги, обалдело на меня уставился:
-Хозяин, ты чего, умом тронулся?
-Все, Цезарь, теперь я тоже котом буду.
-А… заболел, значит,- он прыгнул ко мне и ткнулся тяжелой башкой в нос, -вставай, а то эта орать будет. А ведь и точно, у тебя нос мокрый, давай-ка температуру померяем, - он соскочил с дивана и побежал на кухню. Оттуда через минуту, вытирая руки о передник, скорым шагом вышла жена:
-Ну-ка? - мне на лоб упала влажная холодная рука. Я зашипел и отпрыгнул на другой конец дивана, рот оскалился, изнутри раздался утробный вой мартовского кота.
Глаза у жены округлились и стали сочувствующими:
-Заболел, котик.
-Мррряяяяу, - голос у меня стал хриплый, как у простуженного бойцового кота.
-Так, лежи, сегодня на работу не пойдешь, я отключу телефон и схожу в аптеку.


Я с удовольствием растянулся на кровати, похоже превращение прошло удачно, и сквозь сон услышал голоса в коридоре:
-Заболел, бредит. Нет, нет, какая работа, разберитесь, пожалуйста, сами… пусть пару дней полежит.
Видимо собеседник остался недоволен разговором, но жена проявила недюжинную стойкость и вскоре голоса смолкли. Потом меня разбудило холодное прикосновение подмышкой, я взвыл и оскалился.
-Это градусник, давай температуру померяем.
Пока я соображал, как меряют температуру котам, жена вытащила градусник и в недоумении покачала головой
-Нормальная. Может у тебя что-то болит?
Я фыркнул.
Через минуту я услышал, голос жены из другой комнаты:
-Доктора Бельфермана можно пригласить к телефону?
Бельфермана я знал, это был полоумный участковый психиатр, к которому жена пару раз обращалась в период климакса у моей тещи.
-Моисей Соломонович, у нас новая проблема… - голос жены стал тише, похоже, она перешла на кухню. А я свернулся клубочком и уснул.


В очередной раз я проснулся, когда жена наливала нам с Цезарем похлебку. Я почуял запах любимой гречневой каши и поплелся на кухню.
-Мяу?
Жена вздрогнула и обернулась:
-У тебя неприятный голос. Вон твоя каша, - и она показала на стоящую рядом с кошачьей миску.
Значит так? Мы приняли игру до такой степени? Это Бельферман насоветовал? Ладно, пусть тебе будет хуже. Я грохнулся на четвереньки, подошел к миске и принялся выедать из нее кашу. Прямо скажу, было неудобно, однако принципы, вещь, сами понимаете, того стоящая. Минут 20 я вылизывал кашу, гоняясь за ускользающей миской, однако победил ее и, требуя добавки, уселся посредине кухни.
-Тебе чего?- изумилась жена.
-Мяу,- ответил я и показал глазами на миску.
-Воды?
Я зафыркал.
-Молочка?
Я скорчил умильную рожу, понимая, что лучше получить пайку молока, чем изображать требующего добавки каши кота.
-Молока не будет, у котов после каши от молока понос случается, - и жена бесцеремонно принялась готовить обед для себя.
Ах, так, ладно, я тебе сейчас покажу «понос» и двинулся в туалет. На пороге, я в задумчивости притормозил – кошачий лоток был невелик и разместится в нем было бы непросто. А тут еще Цезарь проскользнул между моими передними лапами, уселся на свой горшок и задумчиво на меня уставился. Я поскреб лапой:
-Хватит уже, освободи посадочное место.
Цезарь сдавленно хрюкнул и улегся в своей миске.
-Значит вы заодно? Ладно, я воспользуюсь унитазом, но котом от этого быть не перестану - у моих знакомых есть кот, который на унитаз ходит, это к стати тебя касается, - я бесцеремонно толкнул задремавшего в лотке Цезаря.
-А воду ему кто сливает?- зевнул Цезарь.
В общем, спорить с ним было бесполезно, и я поплелся в комнату.

Дремоту прервал звонок в дверь, в коридоре была слышна суета, шаркали тапками, потом раздалось приглушенное мяуканье, и в комнату проскользнула Бестия. Цезарь приоткрыл глаз:
-Кажется это к нам, - он лениво потянулся и, кося желтым глазом в сторону улегшейся на полу кошки и сполз с кресла.
-Хозяин, ты которую берешь? Эту или хозяйку? – я ошарашено молчал, мне совсем не хотелось «брать» кошку, а уж тем более хозяйку.
-Бери, что дают, у нас, котов, так принято, - и Цезарь бесцеремонно кивнул на катающуюся по полу Бестию.
Дверь снова скрипнула, задыхаясь и потея, в комнату ввалилась давешняя хозяйка.
-Это к тебе, - сказала от порога жена и, скорчив безумную гримасу, прикрыла за собой дверь.
-У вас сегодня странная жена какая-то,- оглянулась на дверь крашенная под кошку хозяйка.
-Я пошел под диван, - Цезарь махнул лапой и валяющаяся на ковре кошка привычно воспользовалась его приглашением, - а ты можешь бабку под шкаф затащить, там тоже темно и морду ее видно не будет, - и вслед за кошкой скрылся под диваном.
-Так я говорю, жена у вас странная. А мой Бесенок после вашего котика никак угомониться не может, вот мы и договорились их еще раз поженить. А жена ваша говорит, что у вас теперь два котика и одного она может мне дать на время.


Ну-ну, кажется, игры жены распространились и на безумных старух. Что ж, пусть будет так, я придвинулся к кошачьей хозяйке - от нее разило тяжелым цветочным запахом, и я фыркнул.
-Вам нравятся мои духи? - бабка кокетливо улыбнулась и придвинулась ближе. Я отодвинулся и, бухнувшись на колени, примерился к щели под шкафом. Похоже, не поместимся. Может в шкафу?
-Эй, Цезарь, а ты в шкафу пробовал?
Под диваном раздалось недовольное ворчание:
-Лучше в кладовке, там мягкая шуба висит.
В кладовке, так в кладовке, я взял бабку под руку и приобняв потащил в кладовку. Старушка хихикнула:
-Ой, куда это мы?
-В котиков играть будем.
-А жена ваша не заругается?
-Если не будете изображать моль и грызть ее шубу, не заругается, - и, примерившись, подтолкнул сумасшедшую тетку в кладовку. Внутри загремело, упало какое-то корыто, я вошел следом и прикрыл за собой дверцу.

Что делать с бабкой дальше я не знал, слишком уж она была старая и душистая. Но она уже нашла какую-то коробку и скромно уселась в уголочке.
-Вы такой затейник, - игриво проворковала старуха и неожиданно замурлыкала. Она тарахтела как старый раздолбанный холодильник, вибрируя всеми частями мощного тела и вибрация распространяясь по стенкам кладовки заставляла дрожать банки с консерваций. От этого грохота я в ужасе вылетел из кладовки и плюхнулся на диван, следом за мной выползла хозяйка Бесенка:
-Вот я и говорю, что вы странные со своей женой, ноги нашей здесь больше не будет, - и, наклонившись под диван, закричала, - Бесенок мы уходим.
Под диваном закопошились, и с приданным лапой Цезаря ускорением оттуда вылетел комок хвостатой пыли. Бесенок отряхнулась, и с воплем бросилась обратно. Однако хозяйка изловчилась, ухватила за хвост ускользающую кошку, прижала к себе и выскочила вместе с ней в коридор. Еще некоторое время там раздавались возбужденные голоса, было слышно, как жена успокаивала старуху, потом хлопнула дверь, и мы с Цезарем облегченно вздохнули.
-Ты как? - спросил я его
-Не очень, она мне спать помешала. А у тебя?
-Эта дура мурлыкать вздумала.
-С ними так часто бывает, тарахтит как оглашенная, отдыхать мешает. У твоей хоть морда была приятная, усики такие симпатичные.
-Мне не нравятся усатые старухи.
-Знаешь, о вкусах не спорят. Вот ты меня спросил, нравятся ли мне эти выдры, которых вы сюда таскаете? Вот эта, убогая, к примеру…
-Чем тебе Бесенок не глянулась, приличная кошка, по-моему.
-Бесенок? Да Мурка она, дворовая. Ты ноги ее видел?
-А что с ними? Кривые, что ли?
-Они волосатые!
Я обалдел:
-А какие ноги могут быть у кошки?
-Должны быть пушистые! Ты разницу понимаешь? А нос?
-Обычный розовый носик, симпатичный.
-Картошкой у нее нос, вот!
Цезарь возбудился и нервно прохаживался по дивану:
-Вот тебе бабка старой показалась, а сколько лет этой Мурке знаешь? Да если по вашим меркам, она постарше своей хозяйке будет.
Я охнул:
-Прости, Цезарь, я не знал. Чего ж ты раньше молчал-то?
-А ты меня спрашивал? Когда мы с тобой о бабах в последний раз разговаривали? То-то и оно. Привели незнамо кого, бросили на ковер: «На тебе, Цезарь, от чего Кунсткамера отказалась». Если тебе жаловаться, так вообще приводить перестанешь, - и Цезарь тяжело вздохнул.
Я сдвинулся, освобождая место на диване:
-Ладно, иди ко мне, давай, наконец, поспим по-человечески.
Цезарь еще раз вздохнул, устроился у меня под боком и тихонько засопел.
Между тем дверь в комнату открылась и на пороге появилась довольная жена:
-Ну что, кобели, как успехи?
Мы с Цезарем обиженно отвернулись к стенке и, не сговариваясь, демонстративно захрапели.